В VI семинаре «Желание и его интерпретация» Лакан приводит любопытный сюжет, описывающий процесс эволюции означающего в психическом мире юного субъекта. Он рассказывает историю друга, который, говоря со своим ребенком о собаке, всегда называл ее только соответствующим образом — «собака». К удивлению взрослого в какой-то момент малыш принялся именовать животное на совершенно иной лад — «гав-гав».

Лакан поясняет, что на этом этапе «гав-гав» является некой чертой, которая изъята у собаки, и выступает она пока в качестве знака, не являющегося означающим. Причем важно обратить внимание, что материалом для образования знака служит реальное присутствие собаки, поставляющее характерные гортанные звуки. Данный словесно обозначенный звук и пускает ребенок в ход для представления животного.

Замену «собаки» на «гав-гав» Лакан предлагает понимать как операцию предикации, или образование первой метафоры. Он также отмечает, что в примитивных языках именно метафоры выполняли функции прилагательных. К слову, лингвистика также подтверждает, что возникновение имен прилагательных — это достаточно позднее завоевание языка, поскольку прилагательное являет собой признак, отвлеченный от предмета. До этого события предмет и его качества существуют в неком синкретизме.

Итак, «гав-гав», буду извлеченным из числа характерных черт собаки, становится знаком, с помощью которого может быть означена сама собака. Однако как же знак становится означающим?

Отвечая на этот вопрос, Лакан указывает на момент, когда ребенок будет пытаться применить «гав-гав» к предметам и явлениям, с собакой едва ли связанным. Таким образом, следующим тактом «гав-гав» отрывается от своего источника и по совместительству означаемого и начинает работать как имя для самых разных явлений. «Мама гав-гав», «сестра гав-гав», «машина гав-гав»… Ребенок превращает знак в означающее и тут же стремится опробовать его власть на попадающемся материале.

Вершиной процессов освоения языка для юного субъекта станет наложение друг на друга двух предикатов, изъятых у двух разных источников. Например: «собака мяу, кошка гав-гав». Эту операцию можно записать следующим образом: простые подражательные высказывания «собака гав-гав» и «кошка мяу» скрещиваются так, чтобы означаемое кошки приобрело означающее собаки, и наоборот: означаемое собаки приобрело означающее кошки. При этом скрещивании и обмене оба высказывания дробятся на фиксированную и подвижную часть — ребенок создает из первобытной метафоры категорию квалификации как таковую, измерение имени прилагательного.

Кстати, во многих других языках прилагательное — это буквально то, что прилагается к объекту, его признак (adjectif, adjective, Adjektiv), но в русском прилагательное носит гордое звание имени наряду с именем существительным, что как бы дополнительно напоминает русскоязычному психоаналитику на зону его потенциальных интересов в речи анализанта. Ведь там, где работает имя — там работает Фаллос с большой буквы.

Напомню, что львиная доля возвратов вытесненного в виде сгущений дают о себе знать в именовании явлений и в попытке дать им качественное определение.